ИСКУССТВО, РОЖДЕННОЕ ТОРОЙ - Страница 12

Единый цветовой фон каждого из витражей, отсутствие перспективы и пространственных связей между деталями композиции, а также надписи, находящиеся в той же плоскости, что и изображение, объединяют «землю» и «небо». Они еще более отдаляют зрителя от традиционного восприятия произведения изобразительного искусства как «окна в мир». Помимо своей воли зритель проникается ощущением, что окно здесь открывается не в окружающий нас мир, но в мир Торы, в мир Б-жественных благословений и пророчеств, в мир святости и надежды на грядущее освобождение…

Яркие цветовые пятна, свободно выходящие за контуры форм, графика линий и свинцовых перегородок, соединяющих отдельные стекла внутри витража, выявляют ритмичность композиции и рукой большого мастера преобразуются в светоносное панно, в котором все элементы объединяются в единый драгоценный кристалл, имя которому – иерусалимские витражи Марка Шагала.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Попробуем обобщить, в чем же заключается принципиальная «инакость» еврейского искусства. Как и всякое искусство, еврейское изобразительное искусство имеет главной целью показать красоту и гармонию мира. Все дело – в понимании прекрасного. В кабале говорится, что одна из десяти ступеней – сфирот, по которым Б

жественный, духовный свет нисходит в наш мир, называется тиферет, что можно перевести как «красота и великолепие». Другими словами, в еврейском мировоззрении между понятием «красота» и высшими духовными источниками красоты и гармонии существует тесная связь.

В Торе сказано, что наши праматери Сара, Ривка, Рахель были прекрасны и лицом, и станом. В еврейском понимании красива прежде всего одухотворенность. И чем духовнее жизнь человека, тем более этот человек красив!

Точно так же – чем больше святости в каком-то месте, тем оно прекраснее. И потому в Теилим сказано: «От Циона – совершенства красоты – явился Всевышний» 36. Совершенство красоты, гармоничное соединение духовного и материального изначально связаны с Иерусалимом, с его Храмом. Может, внешне найдется город и красивее Иерусалима, но в нем не будет той полноты, которая образуется, когда есть гармоничное соединение материального и духовного. Вот это – красота в еврейском понимании!

Мы уже упоминали, что Тора говорит о том, как были прекрасны и лицом, и станом наши праматери. Любопытно, что то же сказано и о Иосефе, любимом сыне праотца Яакова. Немного странно: такая похвала – и мужчине! Но эти слова найдут свое объяснение, если мы учтем, что гематрии имени Йосеф и слова Цион – равны. Иначе говоря, Иосефу была присуща та гармония материального и духовного, которая выделяет и Иерусалим из всех других городов на земле. Иосеф был одним из немногих, кто знал, как соединить духовное и материальное, как достичь наивысшей гармонии, она присутствует и в самой личности Иосефа. Как сказано: «И был Всевышний с Иосефом», и поясняет мидраш: «Всевышний говорил его устами!» Вот вам пример идеального сочетания! Это – еврейский подход к красоте.

Перед такой красотой любая внешняя красота материальных форм является неполной: все, что останавливается на полпути, на стадии внешних эстетических форм, что не приводит к подлинному, полному единству, не может считаться полностью реализованным!

Мы все – потомки нашего праотца Авраама, который первым понял, что гармония мира не случайна и нет создания без Создателя. Это был полный переворот в отношениях человека с окружающим миром! С этого момента начинается истинное понимание назначения красоты и гармонии мироздания.

Возвращаясь к началу нашего разговора, приведем слова Рамбама. Рамбам указывает, что мир был сотворен Всевышним таким образом, чтобы человеку приоткрывались цели и желания Творца, чтобы на определенном уровне ему был понятен смысл мироздания и чтобы ему было доступно постижение как внешних форм, так и глубинной сущности каждой вещи. Те, кто, не понимая этого, останавливается на стадии внешних форм, как будто занимается идолопоклонством.

ОДУШЕВЛЕННЫЕ ПЕЙЗАЖИ СУТИНА

По сравнению с Шагалом, о творческом пути которого написаны сотни статей и монографий, о жизни и творчестве Сутина сказано немного, хотя оба художника были гениальными живописцами, получившими всемирное признание.

Хаим Сутин родился в 1894 г. в Белоруссии, в маленьком местечке Смиловичи, в бедной религиозной многодетной семье. Его отец зарабатывал на жизнь починкой старой одежды. Он хотел, чтобы и сын овладел этим ремеслом, но амбиции мальчика были направлены в другую сторону: с тринадцати лет он увлекся рисованием. Семья относилась к занятию, которое ему очень нравилось, как к бесплодной трате времени. В какой-то момент Хаим решает покинуть родительский дом, чтобы получить художественное образование в Виленском художественном училище. Добравшись после многих приключений до Вильны, Сутин пытался поступить в это заведение, но предварительный экзамен показал отсутствие художественной выучки. Сутин не получил проходного балла, и ему было отказано в приеме. Но затем он упросил преподавателей допустить его на дополнительный экзамен, и, несмотря на несовершенство технического исполнения, экзаменационная комиссия согласилась принять его на подготовительное отделение. Фамилия Сутина была внесена в списки слушателей. Так началась его дорога в искусство. Сутин проучился в училище три года, а затем, в возрасте семнадцати лет, уехал в Париж.

Там его домом стала мастерская в знаменитом «Улье». Это место было прибежищем для многих бездомных художников. В это время в «Улье» уже жили и работали Модильяни, Шагал, Цадкин, Липшиц, Альтман и многие другие художники, ставшие впоследствии знаменитыми мастерами. Молодые художники вели нищенское существование, но были преданы искусству и питали надежды на лучшее будущее. В 1919 году хозяин художественной галереи и друг Сутина Л. Зборовский дал ему денег под залог будущих работ, и художник уехал на три года на юг Франции, в городок Сер?, расположенный во Французских Пиренеях.