ИСКУССТВО, РОЖДЕННОЕ ТОРОЙ - Страница 7

Присущие еврейской традиции идеи о единстве духовного и материального миров присутствуют и в картинах Шагала не на собственно еврейские темы. Рассмотрим картину «Греза», 1978 г. На холсте изображен подернутый голубоватой дымкой спящий предрассветный Париж. Горизонт уже начинает окрашиваться яркими красками утренней зари. Весь центр картины занимает светящаяся сфера рядом с вознесшейся над городом вертикалью Эйфелевой башни на фоне темного неба. Внутри сферы – как фигуративное воплощение цвето-световой субстанции – возникает изображение невесты в белом свадебном наряде. К невесте склонился жених с букетом цветов в руках. Внешние контуры и вся пластика этих фигур повторяет пластику сферы и продолжает развертывание кругового движения в пространстве. Само сферическое пространство, окружающее новобрачных, как бы соткано из светящихся искр Б-жественного света. У нижнего края картины на фоне парижских предместий едва заметна фигура лежащего художника, который погружен в грезы и сновидения.

Несмотря на общую темную гамму красок, которой пользуется Шагал, чтобы передать образ ночного города, все пространство картины мерцает и искрится, оно буквально наполнено движением живописной материи.

Сам неторопливый и свободный ритм площадей, бульваров и городских кварталов Парижа напоминает ритм накатывающихся на берег пологих морских волн, а на темных улицах видны мерцающие точки света, которые создают ощущение таинственного вибрирующего пространства.

Из каких источников мог почерпнуть Шагал такие принципы построения живописного пространства картины? Трудно абсолютно точно ответить на этот вопрос, но если мы обратимся к кабалистическим текстам, то найдем там высказывания о том, что все мировое пространство наполнено Б-жественным светом, и это пульсирующее свечение подобно движению морских волн или вспыхивающим и гаснущим языкам пламени, которые расширяются и сжимаются, искрятся и светят. Так проявляется свет Всевышнего – вспыхивая и исчезая: остаются лишь точки и тончайшие нити – почти неуловимые материальные следы этого света.

Таким образом, живописное произведение, связанное с личными воспоминаниями художника, становится одновременно и моделью мироздания, соединением конечного с бесконечным. Строго говоря, к теме построения подвижного, наполненного светом и цветом живописного пространства в таких областях изобразительного искусства, как гобелен, мозаика и витраж, Шагал обращался еще с середины пятидесятых годов.

Как можно добиться подобного эффекта в гобелене? Ведь, казалось бы, поверхность гобелена, сотканного из шерстяных нитей, поглощает свет, а не отражает его. Но дело в том, что сама техника коврового плетения создает ощущение движения живописной материи, вовлекает зрителя в созерцание бесконечных вариаций цветов, оттенков и фактур. Нити в гобелене сплетаются как материальное и надматериальное, и из сплетения цветных нитей возникают образы, воплощающие замыслы художника.

Что же касается мозаики и витражей, то они будто специально созданы для достижения тех целей, которые ставил пред собою Шагал. В самом деле, мозаика, которая набирается из маленьких кубиков камня или цветной смальты, предоставляет для этого колоссальные возможности. Проникающий в помещение яркий дневной свет отражается от гладкой, блестящей поверхности мозаичного панно мерцающими отблесками. И здесь Шагал мог получить тот эффект светящихся красок, которого он стремился добиться в своих картинах.

Естественно желание Шагала попробовать свои возможности в технике витража, где в проемах витражных окон соединялись краски цветного стекла и пронизывающего его света. Одно из высших достижений Шагала в этой области – витражи синагоги медицинского центра «Адаса» в Иерусалиме. Но о них и об их значении в истории современного еврейского искусства мы поговорим отдельно – в четвертой главе сборника, в основу которой легла книга «Стеклянные палитры», посвященная витражам Шагала.

Глава 4

СТЕКЛЯННЫЕ ПАЛИТРЫ

Летом 1959 г. архитектор медицинского центра «Адаса» и президент этой организации встретились в Париже с Марком Шагалом и заказали ему витражи для синагоги медицинского центра, расположенного в Иудейских горах, на юго-западе Иерусалима. В своей верхней части стены этой синагоги прорезаны двенадцатью арочными окнами, каждое из которых в высоту – два с половиной метра. Для них-то и было предложено Шагалу создать витражи.

По замыслу художника, витражи должны были выглядеть как светящиеся драгоценные камни. Два года прошло от первых эскизов в гуаши и акварели с последующим изготовлением картонов в натуральную величину до окончательной росписи и сборки стекол. В 1962 г. витражи были завершены.

Как и задумывалось, цветные стекла изменяют окраску дневного света, мерцающие отблески дематериализуют плоскость стен и, таким образом, происходит трансформация всего внутреннего пространства синагоги: оно как бы расширяется вовне и поднимается – но не в реальный, окружающий нас мир, а в ирреальный мир символов, священных текстов, фантастических образов и предметов. В цветных стеклах краска как бы теряет свою материальность и становится чистым цветом, существование которого зависит от пронизывающего его света.

Тема витражей – благословения, полученные от нашего праотца Яакова и Моше-рабейну родоначальниками двенадцати колен, составляющих народ Израиля. Комментатор Торы рабейну Бахья (конец 13 в.) пишет: «В Пятикнижии приводятся пророческие благословения, которые Яаков дал своим сыновьям – родоначальникам колен народа Израиля, а также пророческие благословения Моше-рабейну. Это – начало и конец одних и тех же благословений: там, где остановился Яаков, там, где прекратилось его пророческое видение, – начал Моше, там началось его пророческое видение». Поэтому в композиции витражей включены элементы как благословений Яакова, так и благословений Моше.